Новое и неизведанное всегда манит молодых. И не стоит удивляться тому, что студентка из солнечного Узбекистана Хайрулла кизи Ёкубова, например, мечтает увидеть заснеженную и морозную Арктику своими глазами. Чтобы исполнить мечту, она в числе более чем двух тысяч претендентов из разных стран мира стала участницей отбора в научно-просветительскую экспедицию на Северный полюс.
Научный конкурс проводила Госкорпорация «Росатом», а победители были объявлены на Всемирном фестивале молодежи. Чтобы стать участником экспедиции, нужно было прислать на суд жюри собственную научную идею – инновационные решения для программы экспедиции, принять участие в интеллектуальных играх, а затем презентовать себя и свои идеи для продвижения проекта в своих городах и странах.
«Моя мечта сбылась! Во время экспедиции я хочу исследовать космические лучи по мере приближения к Северному полюсу. А после – провести серию семинаров и вместе с членами клуба молодых учёных продолжить исследования в этом направлении» Поделилась планами на экспедицию студентка 4-го курса Ташкентского филиала НИЯУ МИФИ Шахзода Хайрулла кизи Ёкубова
На финале в Сочи молодые участники презентовали жюри свои уникальные компетенции, которые смогут применить в рамках научной молодежной экспедиции в Арктику. Нынешняя экспедиция с участием 15 молодых учёных-экспертов из разных стран мира уже сформирована. Её участниками стали представители восьми стран, включая Узбекистан, Камерун, Бангладеш, Тунис, Беларусь и Россию.
«Отбор лучших проходил максимально объективно. Я уверен, что кроме новых знаний и обогащения идеями финалистов ждёт прекрасная экспедиция в один из самых экзотических уголков нашей планеты» Прокомментировал итоги генеральный директор Госкорпорации «Росатом» Алексей Лихачев. А сертификаты финалистам вручили капитаны атомных ледоколов «Урал» и «Арктика» Иван Курбатов и Александр Скрябин. Примечательно, что набор по конкурсу новых участников в следующие экспедиции продолжается. И один из моих киргизских коллег уже подал онлайн-заявку на участие. Так что можно пожелать ему успеха
Но то, что для победителей конкурса – удивительное приключение, туристический круиз с возможностью для нового исследования и потенциальных научных разработок, для двух капитанов – Ивана Курбатова и Александра Скрябина – обычная работа. Пусть и не на самых обычных ледоколах, ходящих не по самому простому маршруту.
Капитан Александр Скрябин
От плотов и первых выдолбленных лодок, парусников, пароходов до атомных ледоколов на «коньке» науки пройден колоссальный эволюционный путь. И то, что потенциал атомной энергетики в судоходстве не исчерпан, понятно многим.
Системно в этом направлении работает Госкорпорация «Росатом», которая с 2018 года наделена полномочиями инфраструктурного оператора Северного морского пути. Её комплексный план развития этого направления простирается до 2035 года. Одна из стратегических задач компании – сделать Севморпуть эффективной транспортной артерией, связывающей Европу, Россию и Азиатско-Тихоокеанский регион. Длина этой артерии – 5600 км от пролива Карские Ворота до мыса Дежнева. Порт приписки атомного флота – Мурманск.
Атомный флот России состоит из восьми судов. Развиваясь, он набирает объективный опыт эксплуатации мирного атома с использованием реакторов разной мощности. Так, в состав атомного ледокольного флота входят: три ледокола проекта 22220 с двухреакторной ядерной энергетической установкой мощностью 81,5 тыс. л.с. (ГУАЛ «Арктика», СУАЛ «Сибирь» и СУАЛ «Урал»), два ледокола с двухреакторной ядерной энергетической установкой мощностью 75 тыс. л.с. («50 лет Победы» и Ямал»), два ледокола с уменьшенной осадкой и однореакторной энергетической установкой мощностью около 50 тыс. л.с. ( «Таймыр» и «Вайгач»), единственное в мире уникальное транспортное судно – атомный контейнеровоз «Севморпуть» – 40 тыс. л.с., плюс ряд судов технологического обслуживания, портовый флот.
Понятно, что технологии, апробированные и ставшие более за чем полвека обыденными решениями, работающие в режиме крайнего Севера на океанических маршрутах, могут быть адаптированы для суши. Подумалось, что опыт работы в Арктике двух капитанов атомных ледоколов точно может быть интересен и нам. Особенно в вопросах обслуживания, экологии, безотказности малых (относительно мощных АЭС) реакторов. Вот капитан Иван Курбатов 34 раза был на Северном полюсе.
Капитан Иван Курбатов
Я работал на ледоколе «50 лет Победы» 12 лет, и каждое лето несколько круизов делали к Северному полюсу. Мы возили туристов на полюс летом. А зимой, весной и осенью работали на трассе Северного морского пути – это морская дорога, закованная льдами по всему побережью. Толщина льда, в основном, 1-2 метра, в зависимости от времени года. Когда к нам поступает заявка от судовладельца, который хочет пройти Севморпутем или заключил контракт и работает там, все просчитывается под их потребности, выделяется ледокол. Мы «забираем» судно и прокладываем ему дорогу. Делится с «ДК» своим опытом Иван Александрович, ныне – капитан универсального атомного ледокола «Урал»
– Иван Александрович, в чем преимущества Севморпути перед другими маршрутами?
– Он всегда был перспективным. Хотя, наверное, ранее не было мощности, чтобы на круглогодичный поток поставить. Это короткий и безопасный маршрут плавания, без пиратства, по водным пространствам одной страны. И по дистанции… Допустим, из Голландии в Японию идти, если вокруг Африки, 37 суток, а здесь – 18 суток. Экономится топливо, намного быстрее доставляется груз.
– А в чем преимущество атомного флота?
– Условно говоря, я заправился, и следующая заправка через семь лет. То есть, это полностью автономный режим.
– Есть ли специальные службы, которые работают только на атомных ледоколах?
– Да. Это – радиационная группа. У нас есть главный физик, который следит за реакторами. У него в подчинении есть инженеры-операторы, которые задают мощности, работают с реактором.
– А есть ли в аптечке препараты, которые предусмотрены на случай нештатной ситуации?
– С 1959 года на атомном ледокольном флоте никаких аварий не было. На атомных ледоколах есть медицинский блок, имеющий в составе амбулаторию, лазарет, изолятор, процедурный кабинет, перевязочную, операционную, стоматологический кабинет (на ГУАЛ «Арктика»), рентген (на всех ледоколах).
Судовой медицинский блок укомплектован лекарственными препаратами и современным оборудованием для оказания экстренной и неотложной помощи. Медицинская помощь оказывается круглосуточно высококвалифицированным персоналом: судовым врачом, судовым фельдшером, а в экспедиции «Ледокол знаний» бригада врачей усиливается анестезиологом-реаниматологом и врачом-педиатром.
Тут, конечно, я постучала по дереву. Вспомнилась народная молва про таблетку йода, шоколад и соки с красящими пигментами – на всякий случай…
При этом дилетантский интерес к теме не утратила и задала, наверное, дурацкий вопрос:
– Иван Александрович, а большое ли место на ледоколе занимает реактор?
– В реакторном отсеке (длина 6 м) стоят два реактора. У нас стоят РИТМ-200 (то есть, тепловая мощность 175 МВт), но на валах электрическая мощность – 60 МВт. Нам этого достаточно. Ледокол со всеми льдами справится. В Арктике – с одними легче, с другими труднее. Поэтому в зависимости от толщины льда задается мощность реактору. Но все 100% мощности, как правило, не используем. Или – очень редко, точечно, если какое-то место нужно пробить.
Но рейтинг наивности в интервью я всё-таки пробила, задав самый дурацкий вопрос настоящему «морскому волку», Почётному полярнику (на Северном полюсе был 11 раз) капитану головного универсального атомного ледокола «Арктика» Александру Витальевичу Скрябину:
– А вот айсберг, который потопил «Титаник», ваш ледокол расколет в два счета или нет?
– Каждая старая льдина сверху подтаивается волнами, она рыхлая, а снизу – таран (подводный, очень плотный ледяной выступ айсберга или льдины – ред.). Думаю, если бы «Титаник» шел к айсбергу носом, то до сих пор бы, наверное, ходил. Он бы «нос» смял и на плаву остался. Но он повернул бортом и тараном себе все отсеки продырявил.
– А для «Арктики» льдина, потопившая «Титаник», это – «семечко»?
– Вообще-то ледоколы рассчитаны не айсберги ломать… Хотя… В 90-е годы мы находили небольшой обломок айсберга. Везём туристов на полюс… Люди и белые медведи… Вот и придумали, чем разнообразить поход. Обломок льдины – размером с половину ледокола, а по высоте – почти до мостика. Мы аккуратно подошли к нему и толкнули, он отскочил, перевернулся… Его подводная часть (тот самый таран) – такая лазурная… Такая «вылизанная» подводная часть, кристально чистая вода…
– Сегодня много говорят про атомную энергетику. Её эффективность. И, в связи с этим, как бы поточнее сформулировать вопрос… Ну так попробую: на какую дальность хода хватает энергии атомного реактора?
– Основную энергию, мощность, забирает не ход, а лёд. Когда мы на воде ходим, то используемая мощность реактора не превышает 25%. А вот во льдах мы используем мощность и ядерное топливо на уровне от 60% и до максимальной.
– Зайду с другой стороны… Александр Витальевич, атомный ледокол легче обслуживается и надежнее ли он?
– Когда появился первый ледокол «Ленин», его собирала вся страна. Там были реакторы первого поколения. На обслуживании такого реактора был задействован весь оперативный персонал, который занимался его эксплуатацией, ремонтом, обслуживанием…
Там были учтены все требования по ядерной и радиационной безопасности. Оборудование, сигнализация, предупредительные, дополнительное резервирование – все меры были задействованы. Но наука на месте не стояла, поэтому реакторы 2-го поколения были безопаснее первых во всех отношениях.
Заслуга экипажа ледокола «Ленин» в том, что они были первыми. Дальше шел анализ их работы, учитывался их опыт… Все это получило дальнейшее развитие.
На ледоколе «Ямал», где я ранее работал, не было автоматизации. Вахта на мостике, в машинном отделении, у самой станции несётся постоянно. Люди занимаются вручную регулированием и обслуживанием. А как известно, большинство аварий происходит именно из-за человеческого фактора.
На «Арктике» – все дистанционно запускается и контролируется. Реактор у нас 4-го поколения, РИТМ-200. Он более безопасный. Сейчас на одной панели – табло, и ты не бегаешь по мостику. Я вначале служил в военно-морском флоте, меня обучали командованию военным надводным кораблем, подводной лодкой. В принципе, на ледоколе, как и на военных кораблях, маневренность, мощность, скорость – такие же.
Все операции, ледокольные проводки, караваны, перевозимые грузы – все это связано, и результат достигается напряженным трудом. Чтобы минимизировать все трудности, нужна оценка риска со всех сторон: состав каравана, возможности, маршрут. Если риск признан допустимым – вперед. Если риск средний, надо ещё какие-то дополнительные меры принять.
– Александр Витальевич, чем будут заниматься на «Арктике» победители отбора в научно-просветительскую экспедицию на Северный полюс?
– Будет общая организация и направляющая. Но будут и группы по интересам. Чтобы попасть на ледокол, они прошли массу экзаменов, тестов на эрудицию. Были и вопросы, связанные с атомной энергетикой, физикой, биологией, химией. Большинство экспертов готовят лекции, но и для обычного общения времени будет достаточно
Ну и вопрос под занавес: есть ли перспектива развития не только атомного флота, но и других новых направлений атомной отрасли?
– Есть, – уверенно завершил разговор Иван Курбатов. – Сейчас в Певеке работает плавучая атомная теплоэлектростанция «Академик Ломоносов». Росатом занимается развитием нового направления – созданием АЭС малой и средней мощности, как в наземном, так и в плавучем исполнении.
Как заметили капитаны, всех отходов у атомного ледокола – стаканчик сажи за год… А если так, то для малых городов, погранзастав или мини-ледоколов для крупных рек технология применима?
Есть о чём подумать…
Алевтина ДОНСКИХ
